8 сентября 1965 года по обвинению в антисоветской пропаганде и агитации был арестован литературовед Андрей Синявский, а еще через четыре дня — писатель и переводчик Юлий Даниэль
Ольга КУЗЬМЕНКО
Фото: Главное здание ФСБ на Лубянской площади. Википедия
Андрея Синявского затолкали в машину, когда тот направлялся на лекцию в школу-студию МХАТ. Юлий Даниэль 8 сентября уехал в Новосибирск, где тогда работала его первая жена, известная диссидентка и общественная деятельница Лариса Богораз. Даниэля арестовало местное отделение КГБ, но через четыре дня он был этапирован в Москву. Официальная причина ареста двух литераторов названа не была. Органы распространяли слухи, что они занимались контрабандой валюты.
Официальный комментарий властей прозвучал по радио, вещавшему на Великобританию и Ирландию, только в январе 1966 года. Затем в "Известиях" вышла статья Дмитрия Еремина "Перевертыши", рассказывавшая о двух советских людях — научном сотруднике Института мировой литературы им. Горького (ИМЛИ) Андрее Синявском и переводчике поэзии Юлии Даниэле — которые тайно переправляли за границу и публиковали там произведения антисоветской направленности. Авторы скрывались под псевдонимами — Абрам Терц и Николай Аржак.
Но еще до того, как все стало известно широкой аудитории, в День Конституции 5 декабря 1965 года на Пушкинскую площадь в Москве вышли, по разным оценкам, от 60-ти до 200 человек, требовавших открытого суда над Синявским и Даниэлем. За появление на "митинге гласности" некоторых студентов отчислили из института, а принимавшего активное участие в его подготовке Владимира Буковского отправили на принудительное психиатрическое лечение. Та же участь постигла молодого поэта Владимира Батшева и 16-летнюю школьницу Юлию Вишневскую.
Первое заседание Верховного суда РСФСР по делу писателей открылось 10 февраля 1966 года. Синявского и Даниэля обвиняли по статье 70 УК РСФСР, — "агитация и пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти, и распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение или изготовление, или хранение в тех же целях литературы такого же содержания". Наказание по статье подразумевало либо лишение свободы на срок до семи лет, либо ссылку на срок до пяти лет.
Заседанием руководил председатель Верховного суда Лев Смирнов. В качестве общественных обвинителей выступали литературный критик Зоя Кедрина и писатель Аркадий Васильев (автор трехтомной эпопеи "Есть такая партия!", отец Дарьи Донцовой).
Процесс освещался в советской прессе, Синявского и Даниэля называли в газетах предателями, клеветниками, изменниками, вражескими агентами. Говорили, что в течение нескольких лет писатели переправляли свои "антисоветские пасквили" в "зарубежные буржуазные издательства" с помощью дочери бывшего французского военно-морского атташе в СССР Элен Замойской (Пельтье), которую Синявский знал по филологическому факультету МГУ. Первую рукопись — повесть Синявского "Суд идет" — Замойская вывезла в Европу в 1956 году. Через три года писатель дебютировал во французском журнале Esprit, где была анонимно опубликована его статья "Что такое социалистический реализм".
Псевдоним Синявский заимствовал из блатной песни "Абрашка Терц — карманщик всем известный". Даниэль выбрал себе псевдоним Николай Аржак, на который его тоже вдохновил блатной фольклор:
Аржак, красивый парень,
Ходил без картуза,
Считался хулиганом,
А дрался без ножа.
Во Франции под псевдонимом Абрам Терц вышли повести "Суд идет", сборник "Фантастические повести" и повесть "Любимов", в США — книга "Мысли врасплох". Даниэль опубликовал в Америке повести "Говорит Москва", "Искупление", рассказы "Руки" и "Человек из МИНАПа".
Обвинители на суде стремились доказать, что все высказывания героев повестей и рассказов Синявского и Даниэля по сути — отражение взглядов их авторов. Попытки защитников и некоторых свидетелей объяснить, что между автором и персонажем не во всех случаях можно ставить знак равенства, успеха не имели. В качестве примера клеветы и антисоветской агитации в суде звучала цитата из "Мыслей врасплох" Синявского: "Пьянство — наш коренной национальный порок и больше — наша идея-фикс. <…> Мы способны прикарманить Европу или запузырить в нее интересной ересью, но создать культуру мы просто не в состоянии. От нас, как от вора, как от пропойцы, можно ждать чего угодно".
"Как же нужно было низко пасть, чтобы так написать о народе, поражающем и восхищающем мир своими свершениями!" — возмущался корреспондент "Известий" Юрий Феофанов, ежедневно освещавший процесс в газете.
До сих пор точно не известно, как КГБ вычислил, кто скрывается за псевдонимами Терц и Аржак. Предположений на этот счет существует множество. Согласно одному из них, авторство Синявского определили по характерной цитате, которую он использовал и в напечатанной в СССР литературоведческой работе, и в отправленном за границу произведении.
Поэт Евгений Евтушенко в начале 1970-х годов сообщил журналу Time, что за арестом советских писателей стояло ЦРУ, о чем ему по секрету рассказал сенатор Роберт Кеннеди. Дав КГБ наводки на Синявского и Даниэля, американская разведка рассчитывала отвлечь внимание мировой общественности от войны во Вьетнаме и перевести его на СССР. На тот момент Кеннеди уже не было в живых, но содержание разговора журналистам подтвердил якобы присутствовавший при нем переводчик. Позже Евтушенко, пересказывая эту историю Даниэлю, говорил, что за выдачу писателей американцам передали чертежи советской подводной лодки.
Сын Даниэля Александр уверен, что утечка информации произошла за пределами СССР, поскольку в деле фигурировала фотокопия правленной рукой его отца повести "Искупление", которую можно было сделать только за рубежом.
На родине писателей, однако, тоже было достаточно людей, которые могли бы их "сдать". Среди них школьный приятель Синявского Сергей Хмельницкий, подсказавший Даниэлю идею про День открытых убийств, которую тот воплотил в повести "Говорит Москва". Произведение Николая Аржака читали по радио "Свобода", и если бы Хмельницкий услышал эту передачу, то без труда определил бы, кто скрывается под псевдонимом. А доносительский опыт у него имелся: в главе "Во чреве китовом" автобиографического романа "Спокойной ночи!" Синявский указывает на то, что Хмельницкий уже "законопатил, по всем сыскным правилам, двух друзей".
Теоретически сдать писателей мог любой знакомый, которому было известно об их деятельности. Осторожностью они не отличались: исследовательница русской литературы 20-х годов XX века Галина Белая вспоминала, что в 1962 году, когда она позвала друзей отмечать защиту кандидатской диссертации, Синявский много выпил, а когда гости разошлись, начал бегать и кричать: "Я — Абрам Терц!".
В итоге Синявскому дали семь лет лишения свободы в колонии строгого режима, Даниэлю, инвалиду Великой Отечественной войны, — пять. Писатели своей вины не признали.
После оглашения приговора журналист и правозащитник Александр Гинзбург составил "Белую книгу" — сборник материалов, посвященных громкому судебному процессу — и пытался выторговать у КГБ досрочное освобождение писателей в обмен на отказ от ее публикации. Однако Гинзбург сам был арестован и осужден по статье 70 УК РСФСР на пять лет заключения.
В ноябре 1966 года "группа писателей Москвы" обратилась с письмом к Президиуму XXIII съезда КПСС с просьбой выдать осужденных Синявского и Даниэля им на поруки. Письмо распространялось в самиздате. Среди подписавших — Юнна Мориц, Зоя Богуславская, Инна Соловьева, Владимир Войнович, Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Варлам Шаламов, Арсений Тарковский, Илья Эренбург и другие.
А незадолго до того получивший Нобелевскую премию по литературе Михаил Шолохов на ХХIII съезде КПСС выступил против: "Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а "руководствуясь революционным правосознанием", ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!"
Юлий Даниэль вышел на свободу в 1970 году и продолжил заниматься поэтическим переводом, публиковаться он мог только под псевдонимом. В 1971 году досрочно освободили Андрея Синявского, вскоре он вместе с женой и сыном уехал во Францию, где до своей кончины в 1997 году преподавал русскую литературу в Сорбонне.
В октябре 1991 года писатели были официально реабилитированы. Но Юлий Даниэль до этого не дожил — он умер в Москве 30 декабря 1988 года.
