Фотохудожник Макс ШАМОТА приглашает нас с вами в иерусалимский квартал Меа-Шеарим, а главред журнала «ИсраГео» Владимир ПЛЕТИНСКИЙ делится историей из цикла «городские местечки»
Глядя на одну из этих фотографий, я вспомнил рассказ старого хорошего знакомого о послевоенной Кашгарке – самом еврейском районе Ташкента, разрушенном землетрясением 1966 года. Во время Второй мировой эвакуированные евреи старались селиться поближе к соплеменникам. Учитывая, что многие (например, беженцы из Бессарабии) русским языком не владели или «разговаривали им» весьма своеобразно, стремление жить на Кашгарке, где даже узбеки и татары говорили на мамэ-лошн не хуже, чем на родных языках, вполне понятно.
Местные власти на частное предпринимательство тогда смотрели сквозь пальцы – если оно касалось сапожников, портных или парикмахеров. Числясь в артелях, самые предприимчивые евреи открывали свои маленькие бизнесы. Но на самой Кашгарке конкуренция была слишком высокой. И один парикмахер, успешно вывезший из какого-то бессарабского городка не только семью, но и инструмент, снял помещение не то на Хадре, не то на Урде. И назвал свою парикмахерскую весьма незатейливо: «Стрижка, брижка, освежишка».
Цирюльником дядя Яша был непревзойденным и, как большинство его коллег, очень любил поговорить о текущем моменте, прозорливости товарища Сталина, нравах столицы Узбекистана и новых веяниях моды. Когда очередной клиент садился в кресло, если он был представителем мужского пола (а женщины к этому собрату Фигаро присаживались редко – они шли к его сестре Фейге), то Яков обязательно спрашивал:
— Вас постричь, побрыть, освежевать?
Особенно предложение «побрыть» нравилось безусым юнцам. И лица некоторых из них теряли свою девственность именно под «брытвой» ташкентского цирюльника.
«Освежеванные» клиенты всегда оставляли дяде Яше на чай. И он – не поверите! – пил именно чай, а не что-то покрепче. Наверное, поэтому отличался завидным здоровьем.
Мой знакомый рассказывал, что стриг дядя Яша аж до 1973 года, когда, разочаровав свою клиентуру, покинул Ташкент и отправился в Израиль. Вроде бы и на Земле обетованной он успел поработать по профессии. Не исключено, что старожилы Беэр-Шевы помнят его. Вполне возможно, что дядя Яша жив и здоров поныне — все-таки доживают же люди до ста лет и даже больше, особенно при здоровом образе жизни! Отец его был долгожителем, так что генетика хорошая. А если ташкентский цирюльник уже упокоился с миром, будет интересно получить весточку от его потомков.
Пока же вернемся из прошлого в настоящее, так напоминающее прошлое, и посмотрим фоторепортаж Макса Шамоты.
