На наблюдательном пункте в секторе Газы их было четверо…
Сурен КАРАПЕТОВ
— Короче, вот такая ситуация. Уже полгода встречаемся, что будет дальше — не знаю. Мои-то предки, когда узнают, поворчат и перестанут. А своим она вообще боится говорить.
Джошуа уныло протирал кусочком фланелита* приклад пулемета. Майкл сочувственно поцокал языком:
— Да, брат, попал ты в расклад. Ну, с Божьей помощью, все утрясется. Что думаешь, Рувен? — Майкл повернулся к сержанту.
Рувен, огромный, как медведь, с окладистой черной бородой, житель религиозного поселения, задумчиво поскреб толстыми пальцами шею:
— Пойдешь говорить с ее родителями — возьми с собой раввина. Пусть он говорит. Ты, главное, соглашайся с ним. Да, и сними с себя пирсинг. И рубашку надень с длинным рукавом, чтобы татухи спрятать.
На наблюдательном пункте их было четверо. Четвертый, Илья, дремал на полу бетонной будки. Предыдущей ночью он был в поиске, и на дежурство вышел, подменив другого бойца, срочно уехавшего домой.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Ситуация у Джошуа была сродни шекспировской. Он, житель ультрасветского района Тель-Авива, встречался с девушкой из религиозной семьи, жившей в Рош-Айне. Их роман протекал исключительно в платонической сфере. Джошуа работал в интернет-компании, был хипстером, и его познания в религии ограничивались ритуалом обрезания, которое ему сделали в младенческом возрасте, да тем, что дважды со школьной экскурсией съездил к Стене Плача.
Но влюбился он крепко, девушка отвечала взаимностью, и сейчас оба страдали в тупиковой ситуации.
Над Сектором клубилась облака жёлтой пыли. Душный жаркий воздух сушил ноздри, и горло. Глаза слезились, пыль, казалось, проникала даже в суставы. Небо имело тот грязный оттенок, для которого трудно подобрать название.
Хамсин стоял над Газой. В ста метрах все расплывалось в неясные очертания.
— Вижу движение, на два часа, — Майкл показал направление кивком.
В жёлтой дымке виднелась маленькая фигурка, пересекавшая буферную зону. Двигалась она как-то странно, несоразмерными с ее ростом широкими шагами.
— Кажется, ребенок, — Рувен опустил бинокль, — мальчик.
Растолкали Илью. Проснувшись, он сначала влил в себя литр воды, потом, протирая красные от недосыпа и пыли глаза, пробурчал что-то вроде: "Ради мелкого звездюка стоило меня будить?", но, поправив каску, занял место по боевому расчету.
— "Кобра", здесь "Хатуль". Вижу чумазого. Не вооружен. Движется к нам.
— "Хатуль", держите нас в курсе.
Рувен отложил радиостанцию.
Ребенок, а теперь это точно было видно, был метрах в пятидесяти. Он продолжал идти все той же странной походкой, широко переставляя ноги. Выглядел он реально чумазым. Весь в белесой цементной пыли, грязные разводы на лице, порванные брюки и изжеванная, испачканная чем-то темным, некогда голубая майка.
На вид ему было лет девять-десять. Приближаясь, он что-то бормотал.
Остановившись шагах в двадцати от бункера, мальчик снова бормотнул, и поднял глаза на солдат.
— Айтени бита! Хал ладайк аую бита?* — прокричал он.
— Что он кричит? — спросил Джошуа
— Хлеба просит, — пробурчал Рувен.
— У нас есть упаковка булочек, — Майкл посмотрел на сержанта.
— Хорошо, принеси. И захвати пару банок тунца из сухпайка.
Мальчик не двигался, ожидая ответа. Только иногда бормотал себе под нос какую-то повторяющуюся фразу.
Вернулся Майкл. В пакете, кроме булочек и тунца, лежало две бутылки воды и коробочка с халвой.
— Пошли, отдадим ему, — Илья перехватил автомат, и они с Майклом вышли наружу.
Ребенок сидел на песке, терпеливо ожидая солдат.
Илья протянул ему пакет. Мальчик снова бормотнул себе что-то под нос, и взял еду.
— Шукран*, — он повернулся спиной к солдатам, и зашагал в обратном направлении своею странной походкой.
Илья расслышал, как делая широкий шаг мальчишка негромко произнес:
— Альфин хамсмия уахад у-ситтин, альфин хамсмия тниин у-ситтин…
Бойцы вернулись на НП. Силуэт ребенка растворился в пыльном воздухе.
— Слушай, Рувен, — Илья дёрнул сержанта за рукав, — пацан странный какой-то. Весь грязный, а ногти на руках чистые, и острижены. Да и походка его… Ты у нас арабский немного знаешь, что он себе под нос бормотал?
Илья постарался как можно точно повторить слова мальчишки.
— Две тысячи пятьсот шестьдесят один… — не задумываясь перевел Рувен, — две тысячи пять… Твою мать, он шаги считал! Расстояние!
Над головой раздался противный свистящий шелест, который невозможно ни с чем спутать.
Первая мина взорвалась метрах в десяти. А через несколько секунд что-то тяжёлое ударило по крыше бункера…
… Илья открыл глаза. В ватной тишине над ним раззевал рот Майкл, тряся его за плечи. Илье показалось забавным лицо товарища.
"Красное и чёрное, как у Стендаля", — промелькнула мысль.
Илья дёрнулся, чтобы сесть. Майкл помог ему.
Куски бетона…
Торчащая из дыры в потолке арматура…
Пулемет с разбитым в щепки прикладом…
Возле стены в луже чего-то темного сидит Рувен с перетянутой турникетом ногой…
Джошуа, лежащий в нелепой позе, без каски, и с остановившимся взглядом…
И пыль…
Много пыли…
Наверное, потому что хамсин…
ПРИМЕЧАНИЯ
* хамсин — горячий пыльный ветер
* фланелит — ветошь для чистки оружия
* дай мне питу! у тебя есть пита? (арабс.)
* шукран – спасибо (арабс.)
Автор — израильский гид и журналист, постоянный автор и обозреватель онлайн-журнала "ИсраГео"
