Если сильно мечтаешь, оно сбывается. Порой – взаимно
Денис ДРАГУНСКИЙ
Он был очень красивый – метр восемьдесят, худощавый, темно-русый, чуточку смуглый, с зелеными глазами, нос немножко с горбинкой, ноги длинные – в общем, похож на этого артиста, который играл, ну, ну, ну! – помните, там, где он потом в окно поезда выпрыгивает, и долго-долго бежит по полю, на все титры. Потом садится на поваленное дерево, вытирает пот со лба – и вот за секундочку до слова The End поднимает голову и видит, что она бежит за ним. Такая улыбка… Помните, да? Ну и еще спортсмен, отличник и сын какого-то большого генерала. Это уже, вы понимаете, не артист, а вот этот мальчик.
Она была еще красивее – если, конечно, тут уместно сравнивать. Страшно красивая. Тоже высокая, стройная, глазастая, губы прямо черт знает что, и безо всякой подкачки. Фигурка ой-ой-ой. Не девочка, а кино! Училась, кстати, тоже неплохо. Звезд с неба – нет, но и не троечница. Друзей много. Веселая, не злая ни капельки. Мама у нее была, кстати говоря, очень известной артисткой. В сериалах снималась в основном, но и в полном метре тоже, иногда. Орден, кстати, получила, типа «за заслуги в искусстве», к сорокалетию со дня рождения. Пару раз даже в школу приходила, типа творческий вечер. Отрывки из фильмов, ответы на вопросы.
Школа была такая, очень крутая. В кого ни ткни – сынок или доченька. Мажоры, в общем. Дружные ребята, между прочим– делить-то им, честно говоря, нечего. Считаться предками – глупо, на их-то уровне. В общем, все окей.
Но вот эти двое как увидели друг друга в девятом классе (оба из других школ перешли), так и прямо как будто друг от друга шарахнулись. Даже странно. Но факт: никакого общения, даже случайно, чтоб что-то попросить там, или передать. Не говоря уже чтоб потусить в одной компании.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Хотя на самом деле, конечно, они жутко понравились друг другу.
Но как-то по-странному. Каждому хотелось, чтоб другой к нему приполз, как щенок, виляя хвостиком и умильно глядя. А уж он – или она – потом даст ему кусочек сахару. Или почешет за ухом. Или не даст, и не почешет.
Она, например, мечтала, что он из этакого мажора превратился в заурядного и бедноватого дяденьку с неудачной жизнью. Одинокого и безработного. А она будет знаменитая на весь мир кинозвезда. А он придет к ней наниматься шофером. И она его наймет: рослый, спортивный, миловидный. Но самое интересное – она его не узнает! Он-то будет смотреть на нее во все глаза, с обожанием, желанием, покорством, а она, мельком ловя его взгляд, тоже мельком подумает: «Что это он на меня шары выкатил? Уволить его, что ли? Ну ладно, кошке позволено смотреть на короля, а коту – на королеву». Однажды он ей все-таки признается:
«Помните, девятый класс сто девятой школы в Малом Никоновском переулке? То есть – помнишь? Нет, ты помнишь?!» – и назовет ее по имени, без отчества, уменьшительно.
И она вспомнит! Улыбнется! Может быть, промокнет платком уголки глаз. Наверное, тоже назовет его школьным именем. И даже слегка потреплет по плечу.
Но и всё! Но больше – ни-ни!
А он мечтал примерно о том же. Он мечтал, что она будет долго и безуспешно поступать во ВГИК или в какой-нибудь театральный институт, а седые мэтры в приемной комиссии будут перешептываться: «Да-с… На детях природа отдыхает…» Потом она будет много раз неудачно пробоваться в кино, сикось-накось выходить замуж, уезжать за границу и возвращаться, и в конце концов станет работать уборщицей. И наймется к нему на виллу. А он-то сначала немного послужит по государственной части, наберет нужных связей, потом уйдет в бизнес – и конечно, он не узнает эту тетеньку, время от времени встречая ее в прихожей своего роскошного дома на Рублевке. А она будет смотреть на него из-под выцветшей челки, смотреть преданно и пристально, и он однажды спросит, этак с насмешкой:
«У меня, наверное, что-то на носу вскочило? Что вы на меня смотрите, как врач-косметолог на прыщ?»
А она назовет его школьным уменьшительным именем, и он вспомнит, и улыбнется, и даже закашляется как бы смущенно, и тоже назовёт её школьным именем, и даже, возможно, погладит её по руке.
Но и всё! Но больше – ни-ни!
Мечты, однако, опасная штука.
Если сильно мечтаешь, оно сбывается. Порой – взаимно.
Вот и здесь.
Она, конечно, поступила в театральное училище, и даже что-то сыграла на сцене, и несколько раз неплохо снялась в сериалах. Но что значит – неплохо? Как все. То есть как вторая половина этих «всех». Точнее, как последняя четверть. То есть никак. Потом у нее был тяжелый, выматывающий душу и деньги роман с режиссером, с одним из тех то ли циничных, то ли искренних притворяшек, у которых вот-вот всё будет, а пока нужно срочно собрать энную сумму на проект. Она поверила. Потеряла квартиру, которую ей купила мать. Насмерть поссорилась с матерью. Слава богу, детей не было. Начала попивать. Слава богу, без травки и всяких там веществ. Третий муж на этом и сгорел. Не сел, а помер. Попросту так, от передоза. Она сумела завязать. Но четвертый муж все равно ушел, точнее – прогнал, а жить было негде.
А что он? Он-то поначалу ходко двинулся вперед и вверх, уже и дослужился до госсоветника второго класса, типа гражданский подполковник, уже и бизнес свой сделал, и папа здорово помог и прикрывал, и совсем уже собрался уходить в отставку – и вдруг на самом верху затеяли зверскую чистку, прям как в книжках писали при Сталине было. В общем, папу арестовали, а всех папиных, включая родного сына, отовсюду с корнями стали выдирать, выпалывать. Спасибо, не посадили. Но квартиру отняли: служебная площадь незаконно приватизирована, иди куда хочешь. Он с тех пор стал как бы тайный либерал, все время бурчал про себя:
«Помнишь, папочка, ты всё ныл, что Сталина не хватает? Вот тебе Сталин. Нравится?»
Но передачи собирал и раз в полгода ездил на свидание. Отец же! Тем более мама умерла. Больше некому.
В общем, устроился шофером, в детский хоспис на Белозерской.
А она там уже нянечкой работала. В том числе и полы мыла.
Они, конечно, сразу друг друга узнали.
Улыбнулись. Пожали руки. Вспомнили свои школьные прозвища. Даже обнялись чуточку. Но и всё! Но больше – ни-ни! Хотя им было всего по сорок. Ну, может, с маленьким хвостиком. Оба пока еще вполне.
Почему так? Да потому что у нее уже был завхоз, а у него – повариха, она его сюда и устроила.
Телеграм-канал писателя: https://t.me/DDragunsky
