Продолжаем разговор про евреев в советском футболе, начатый автором в публикациях "Матч смерти" и спасенная нога Моти Черкасского" и "Валерий Лобановский, «инвалиды пятой графы» и Израилевич-Ильич"
Игорь ЛИТВАК
Но начну не с евреев. Хотя, кто его знает, нынче такие времени, что евреями вдруг оказываются те, о ком даже не подумал бы.
Это как в известном анекдоте.
Экзамены в музыкальную школу. Мальчик чудесно играет на скрипке, и комиссия его умильно слушает. После выступления, наперебой восхищаясь его игрой на скрипке, мальчика спрашивают:
"Как тебя зовут?"
"Петя", — отвечает он.
Все замолчали…
"А фамилия какая?"
"Иванов".
Комиссия взволновалась. Этого не может быть! Как же так, что же такое?!
"А отчество какое?!"
"Васильевич".
Тут уже все пришли в жуткое волнение, но председатель комиссии, переборов сумбур в голове, спрашивает:
"А папу, папу как зовут?!"
"Василий Пинхасович".
"Фу-у-ух, – все вздохнули с облегчением. – Как глубоко могут прятаться таланты!"
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Я как-то спросил у журналиста Юрия Голышака, встречался ли он с евреями в спорте, прятавшими глубоко свои таланты, как в том анекдоте? Чтобы яснее вопрос был, по персоналиям, я поведал ему, что с удивлением узнал, что Ирина Роднина – еврейка. Юрий вернул мне с лихвой – Анатолия Тарасова, легенду советского хоккея, подозревали в еврействе.
Так вот, самая лучшая книга, которую когда-либо прочел о футболе, была пера Александра Ткаченко. Когда-то он пылил за «Зенит», «Торпедо», «Таврию». Замучили травмы, стал писать.
Да так, что я, никогда никому из творческих людей не завидующий, зеленел от белой зависти, уже на втором абзаце «Футбола»:
"Когда смотришь, как играют футболисты, с высоты трибун Лужников, то действо напоминает перекатывание внутри пустого ящика от письменного стола застывших пластилиновых фигурок.
Если спуститься вниз, мимо удивленно осматривающих тебя фанатов к самой кромке поля, то непременно будешь потрясен хрустом рвущейся под шипами бутс травы, ором игроков, вспыхивающим матом, харканьем сухой слюной, обрывками фраз, клокочущими где-то в кратере гортаней и легких «ты чтоблядьсуешьвстык…»"
Господи, это же надо так писать!
Ткаченко в своей книге упомянул Эммануила Арнброха. Эммку.
«Эмма был отчаянным вратарем. Он — один из первых, кто стал выходить из ворот, играя не только в «рамке». Если нападающий прорывался сквозь защиту и выходил один на один, то Эмма делал несколько шагов вперед и бросался, как с причала в море, прямо в ноги нападающего, вырывая мяч из дерущихся ног. Затем прижимал мяч к груди и падал на землю калачиком. Все. Никто уже не смел тронуть ни его, ни мяч. Он вставал с земли и вводил его в игру — то ли рукой, то ли ногой. Поотбивали, правда, ему почки мерзкие ребятки, когда умышленно, когда случайно. Он был любимцем публики, его любили, особенно женщины, — за смелость, за элегантность вне поля. Любили, несмотря на его нерусскую фамилию, которую он, к чести, никогда не скрывал и не стеснялся, и это в те годы, когда антисемитизм был государственной политикой. Партийцы за хорошую игру прощали даже пятую графу, но презрение-то все равно оставалось.
Но Эмма был прекрасен, он был без комплексов в этом смысле, особенно, пока играл и не особенно чувствовал проблему. Болельщики его называли по-домашнему — Моня, и никогда не оскорбляли с трибуны омерзительным словом «жид» — он даже их внутренний антисемитизм перекрыл своей страстной, отчаянной игрой. Как-то я услышал, как один из фанатов бросил ему вслед:
«Евреи так в футбол не играют».
Эмма, помню, вспылил, подошел к фанату, взял его за воротник и сказал очень тихо, но так, что все услышали:
«Сука, а русские играют так, да?»
«Что ты, Эммочка, что ты, Эммочка, я хотел продолжить: и армяне, и грузины…».
Эммка недолгое время жил в Израиле, но позже загрустил и вернулся в Крым, тренировал детей.
Насчет антисемитизма в футболе. Сам встречался с таким, но так, бытово: бывало, не туда пас отдавал, и слышал: «у, жидок». Но так, чтобы системно… нет.
Не помню от кого, но слышал такую историю. Играли в году так 1962-м в Минске, местное «Динамо»» и «Торпедо» московское. И форвард автозаводцев забил. Защитник минчан в спину ему крикнул:
«Жид».
А тот развернулся, и указал рукой на табло, сказав бессмертное:
«Ты посмотри на тАбло!»…
В сборной СССР играл единственный еврей, олимпийский чемпион Борис Разинский. В 1956 году на Олимпиаде в Мельбурне был запасным вратарём сборной СССР. Сменив Льва Яшина, принял участие в одном матче и стал олимпийским чемпионом, хотя золотую медаль получил только спустя полвека. Уникум, он часто выходил на поле форвардом, и колотил, будь здоров. Серьезный мужчина был, строгий. В году так 2009-м повез на мировую Маккабиаду в Израиль сборную России по мини-футболу. И увел команду с поля в знак протеста против грубости соперника.
Юрий Голышак как-то поведал такую историю:
«Виктор Звягинцев (бывший игрок киевского «Динамо», донецкого «Шахтера», сборной СССР – И.Л.) рассказал, как на него как-то в киевском "Динамо" цыкнул Базилевич. Это цыкание пришлось на момент, когда Звягинцев уже находился на грани срыва, он к тому времени испортил отношения с тренерским дуэтом Лобановский – Базилевич. Звягинцев рассказал, что Базилевич ему что-то колкое сказал, и защитник при всей команде схватил тренера за грудки и громко произнес:
"Сейчас удавлю, жидовская морда!"
Мне он рассказал про этот эпизод с нотками торжества некоего и, насколько я знаю, никогда не сожалел о сказанном. Он мне говорил:
"Это были такие два гуся (Лобановский и Базилевич – И. Л.), что если о чем жалею, то только о том, что не удавил".
Звягинцев вообще ни о каких поступках в жизни не раскаивался. Такой был человек, самодостаточный, я бы даже сказал – особенный».
Михаила Гершковича Юрий назвал чемпионом мира… по умению дружить.
Михаил Гершкович играл за московские клубы "Торпедо","Динамо" и "Локомотив". Входил в состав сборной СССР. Дважды попадал в список тридцати трех лучших футболистов страны.
После окончания футбольной карьеры работал тренером, в том числе и в сборной России.
Роман Шнейдерман – символ днепропетровского "Днепра": он сыграл за клуб 360 матчей.
За полузащитником Шнейдерманом, словно лошади в мыле, гонялись все селекционеры СССР. Но у него была одна футбольная любовь, на всю жизнь, "Днепр".
Шнейдерман был мозговым центром команды в шестидесятых, семидесятых годах прошлого века.
Телеграм-канал автора — t.me/Nechlenknesseta
Валерий Лобановский, «инвалиды пятой графы» и Израилевич-Ильич
