Многие исторические решения принимались в состоянии истерики
Петр ЛЮКИМСОН
Итак, опасения в том, что 13 сентября БАГАЦ отменит поправку к основному закону об ограничении принципа крайней неприемлемости ("илат а-свирут"), и в стране начнется конституционный кризис, оказались необоснованными. Суд огласит свое решение не раньше октября, следовательно, кризис откладывается на месяц, а по оценке наиболее сдержанных обозревателей, не состоится вообще: судьи Верховного суда не станут отменять поправку, а дадут толкование, которое выхолостит ее сущность. Правда, глава "Движения за чистоту власти" Элиад Шрага выразил желание, чтобы решение было принято как можно скорее, но судья Ицхак Амит осадил его словами:
"Ну, конечно, мы сейчас засядем на всю ночь, чтобы успеть к утру написать решение!"
И все же состоявшееся во вторник, 12 сентября, заседание БАГАЦа, несомненно, носило исторический характер. Да, правы те, кто говорит, что оно, скорее, было "истерическим", но ведь многие исторические решения принимались в состоянии истерики.
Впервые за время существования государства БАГАЦ заседал в полном составе из 15 судей; впервые на повестке дня высшего судебного органа государства стояла отмена закона, получившего статус основного, – и все это на фоне обострившегося противостояния в обществе и угроз противников реформы перейти к еще более активным методам сопротивления. Историческим это заседание было еще и потому, что впервые юридический советник правительства – в данном случае советница — выступила против его позиции, присоединившись к требованию аннулировать закон. За что, кстати, подверглась критике со стороны некоторых судей БАГАЦа, отметивших беспрецедентность такого шага.
Отметим, что обычно на подготовку заседаний по обсуждению законодательных актов отводилось несколько месяцев, а длиться оно могло год и больше. На этот раз все свелось к считанным дням. Председатель Верховного суда Эстер Хают, как известно, отвергла не только требование главы законодательной комиссии Симхи Ротмана взять самоотвод, но и предложение провести заседание хотя бы в два дня. В итоге истцы и ответчики были заслушаны в течение одного заседания, длившегося 12 часов и транслируемого в прямом эфире, а выступление каждого участника заседания ограничили часом.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Еще до начала заседания представлявший правительство адвокат Лиан Бомбах и Сима Ратман заявили, что БАГАЦ не вправе отменять основные законы, это исключительно прерогатива кнессета, избранного народом. Совершив это, Верховный суд объявляет себя не просто участником, но и решающей силой законодательного процесса, причем силой, ничем и никак не ограниченной, что противоречит принципу разделения властей и основам демократии. Эта мысль столько раз муссировалась во время заседания, что в какой-то момент судья Узи Фогельман не выдержал и сказал: "Да, хватит уже повторять одно и то же! Мы вас поняли!"
Позиция противников закона свелась к тому, что ограничение принципа "илат а-свирут" лишает судей главного инструмента принятия решений и открывает правительству возможность принимать самые абсурдные и откровенно антидемократические решения, которые, тем не менее, внешне будут вполне законны. "Запретить судьям использовать принцип крайней неприемлемости – это все равно, что запретить врачу пользоваться MRI-аппаратом при обследовании или отобрать у футбольного судьи свисток", — заявил Элиад Шрага. В ответ представитель юридического советника кнессета Ицхак Барт заметил, что этот принцип — лишь один из многих инструментов Верховного суда, поэтому речь идет отнюдь не о законе огромной важности. А вот отмена основного закона — действительно опасный прецедент, которого следует избежать.
Похоже, судьям куда больше по душе пришелся высказанный за день до заседания тезис лидера оппозиции Яира Лапида, согласно которому, коалиция назвала поправку по "илат а-свирут" основным законом лишь затем, чтобы его "освятить" и избежать отмены БАГАЦем. Но по своей сути он таковым не является, ничего "священного" в этой поправке нет, и она может быть спокойно отменена. Этот тезис тоже несколько раз звучал в ходе заседания, в том числе и из уст судей, явно усмотревших в нем возможность превратить осуждаемый закон из основного в обычный и спокойно его отменить. Однако они, безусловно, понимали, что это тоже станет прецедентом.
Таким образом, абсолютно все участники заседания сходились во мнении, что дело вовсе не в законе об ограничении принципа крайней неприемлемости, который не несет в себе никакой угрозы, а в самом вопросе: имеет ли БАГАЦ право отменять основные, носящие конституционный характер законы. Как заметил судья Амит, в итоге с помощью таких мелких и безобидных, на первый взгляд, мер можно действительно изменить государственный строй.
Поскольку позиции сторон были заранее определены, то интереснее всего была пикировка между судьями и участниками заседания. Так, на замечание Симхи Ротмана: мол, неприемлемость и неразумность нынешней ситуации заключается в том, что избранные сами собой судьи могут диктовать народным избранникам свою волю и при этом никем не контролируются и не ограничиваются, Эстер Хают заметила: "А кто тогда будет контролировать правительство?" В ответ Ротман заметил, что такие инструменты контроля уже есть у кнессета как представителя воли народа. И если решения правительства "выйдут из берегов", народ в лице кнессета может отправить его в отставку и привести в ходе демократических выборов другое правительство, которое отменит "неразумные" законы, принятые его предшественниками.
Самой любопытной оказалась пикировка между адвокатом Бомбахом и судьями по поводу того, может ли БАГАЦ отменять те или иные основные законы на основе Декларации Независимости. Да, такое право в Декларации не прописано, но что делать с законами, которые противоречат заявленным в ней принципам? По мнению Бомбаха, Декларация — не юридический документ, да и текст ее был составлен в спешке и подписан людьми, которых народ на это не уполномочивал. Точку в споре поставил судья Ноам Сольберг, процитировавший Давида Бен-Гуриона, который сказал, что Декларация Независимости не является документом, на основе которого могут приниматься или аннулироваться законы. Сольберг также выразил мнение, что отсутствие конституции никак не означает наличие у БАГАЦа права отменять основные законы. Судья Алекс Штайн под конец заседания заявил, что с его точки зрения ограничение "илат а-свирут" или возвращение к прежнему порядку вещей ничего особо в работе Верховного суда не меняет.
Похоже, судьи понимают всю степень лежащей на них ответственности и ищут выход из сложившейся ситуации, который устроил бы обе стороны. Ищет его и Биньямин Нетаниягу, для которого судебная реформа явно не находится на вершине списка приоритетов: ему, вне сомнения, куда интереснее решать проблемы экономики и безопасности и заниматься расширением международных связей. Нетаниягу, безусловно, готов заморозить реформу и настроен на серьезный диалог с оппозицией. Но ее лидеры Ганц и Лапид заявляют, что премьер, во-первых, утратил доверие, а во-вторых, пусть сначала докажет, что он управляет коалицией, которая тоже настроена на диалог. И данный тезис не безоснователен: часть представителей коалиции во главе с министрами Яривом Левиным, Бецалелем Смотричем и Итамаром Бен-Гвиром уже заявили, что будут настаивать на продолжении реформы во что бы то ни стало.
