Как новые кумиры привередливых израильских кофеманов, осуществляющие уникальный проект "Pesky в Израиле", сделали первые шаги на родине
Юлия РЫВКИНА
Посадочная полоса приняла самолет как родной.
— Вот бы и страна нас так приняла, — подумала я.
Сколько нас, напуганных, растерянных, размазанных этой войной, прилетело в тот день в аэропорт "Бен-Гурион", точно не скажу, но в очереди на предварительную консульскую проверку мы были семьдесят девятые.
После бессонной ночи в Баку, где была пересадка, усталость немного притупила волнение. И это было кстати. Нам явно предстояло несколько часов ожидания.
В очереди "понаубежавшие" вели себя корректно, старались сесть так, чтобы всем хватило места, тихо делились информацией о правилах экстренной репатриации, кто-то даже шутил. В основном это были люди средних лет с явной печатью интеллекта на лицах.
Время от времени консулы, их было двое, мужчина и женщина, называли очередную фамилию и к ним подходили, семьями или по одному, для проверки документов.
— Давай мне папку, — просила я мужа, — еще раз все проверю.
— Ты только что проверяла, — спокойно говорил он и в очередной раз подавал мне папку.
Мы прождали около пяти часов, наконец, нас вызвали.
Подписывайтесь на телеграм-канал журнала "ИсраГео"!
Консул быстро просмотрела документы и выдала нам заветные зеленые браслеты, которые позволяли перейти к следующему шагу — получить предварительный регистрационный номер в системе.
Шаг этот тоже невозможно было сделать быстро, туда переместилась та же очередь. Но всем страждущим раздали бутерброды и бутылочки с водой, и мы покорно встали в длинный хвост потенциальных израильтян.
Еще через два часа до нас с мужем дошла очередь за получением очередной бумаги. Вежливая девушка из министерства алии и интеграции взяла наши документы, и услышав, что мы собираемся жить в центре страны, сказала будничным голосом:
"Что ж вы все в Тель-Авив-то едете, гoндoн не резиновый».
На несколько секунд я забыла, как дышать.
Во все глаза смотрела на эту симпатичную ухоженную молодую женщину и не могла поверить, что она изъясняется в подобных выражениях.
— Ты слышал, что она сказала? — спросила я мужа, едва сдерживая слезы.
— Нет, — ответил он, — а что?
— Она сказала, чего вы все лезете в Тель-Авив, он вам не гондон резиновый!
— Юля, — сказал муж спокойно, — тебе послышалось.
— Я слышала это своими ушами, — я начала реветь, — как это можно вообще? Как она смеет?
— Послушай, это правда странно, тем более, — он перешел на шёпот, — тем более, что гондон… он резиновый…
Нам отдали, наконец, необходимые бумаги, и мы вышли в зону прилета, где нас встречали.
Всю дорогу до квартиры, которую мы сняли на первую неделю, я не могла прийти в себя
— Надо успокоиться, выдохнуть, — сказал наш друг, наблюдающий за мной в зеркало заднего вида, — силы вам еще понадобятся, савланут, савланут…
На следующий день была пятница и штурмовать госучреждения не было никакого смысла. Мы пошли гулять в Яффо, потом по набережной, потом в Неве-Цедек.
Ближе к вечеру к нам присоединилась наша хорошая знакомая – израильтянка.
— Слушайте, ребята, сегодня вечером будет квартирник у наших друзей, качественный джаз, вино, разговоры, поехали?
И мы поехали. Перед джемом зашли к ее друзьям выпить. Познакомились.
— О, совсем свеженькие! Как ваш первый день в стране?
На меня вновь накатила жгучая волна обиды и негодования, и я с пристрастием рассказала все ту же историю про гондон. Кто-то посмеялся, кто-то удивился, кто-то даже согласился с той дамой из аэропорта.
А одна женщина, Лена, слушала особенно внимательно, даже несколько раз задала уточняющие вопросы и попросила мой номер телефона.
В итоге, все сошлись во мнении, что все как-то наладится, надо просто набраться терпения. Савланут, савланут…
Джем был чудесный, и музыка, и люди. Вернулись мы поздно, в легкой эйфории. Столько хороших людей сразу и все твоих взглядов, и можно свободно обо всем говорить…
В субботу отмокали в море, а в воскресенье утром неожиданно позвонила та самая Лена.
— Скинь мне фото ваших паспортов и бумагу, которую вам в аэропорту дали.
— Зачем? — не поняла я.
— Я дозвонилась до министерства абсорбции и нажаловалась.
— Ух ты, а зачем?
— Что значит "зачем"? — удивилась Лена. — Израиль — моя страна, я хочу, чтобы ее любили и уважали! Какие еще гондоны! Что они себе позволяют!
Я совершенно обескураженная выслала ей то, что она просила.
Не успела отложить телефон, как мне позвонили из министерства, и, о, чудо, дали очередь на консульскую проверку через 10 дней! Я в это счастье просто поверить не могла. Мы с мужем понимали, что ждать придется не меньше месяца-двух и это, если повезет, а тут…
— Алик, — вопила я, — нам дали очередь!
И я трясла телефоном у него перед носом.
— Представляешь, Лена позвонила, пожаловалась, рассказала им про гондон, и вот!
И буквально в ту же секунду, как только я произнесла это злополучное слово, на экране моего телефона высветилось какое-то сообщение. Оно было длинное, но мой взгляд выцепил из него только одно слово "Гуш-Дан".
Читайте в тему:
Меня прошиб холодный пот…
— Ой, мамочки…
— Что с тобой?
— Алик, я — идиотка. Я — конченная кретинка, я — разжигатель международного скандала.
— Да что случило-то?!
— Это не гондон, это — Гуш-Дан! Понимаешь? Это Тель-Авив и все его города-спутники, вся эта агломерация называется Гуш-Дан!
Он не понимал, а я рвала на себе волосы, бегала по комнате, выкрикивая, что гондон — это вовсе не гондон, а Гуш-Дан, и что женщина в аэропорту сказала мне "Гуш-Дан не резиновый"…
Пока я собиралась с мыслями, как сообщить все это Лене, мне снова позвонили из министерства абсорбции. Приятный женский голос поинтересовался, как я себя чувствую, и дали ли нам с мужем очередь, и могу ли я еще раз рассказать, как именно меня обидели в аэропорту.
Со слезами и извинениями, я рассказала этому проникновенному голосу, как я ошиблась, и как мне стыдно. И, конечно, готова вернуть очередь. Но этого не потребовалось. На том конце провода меня успокаивали, уверяли, что понимают в какой чудовищной ситуации мы все оказались, как вырваны из привычной жизни и растеряны… Более того, дама попросила меня сохранить ее личный номер телефона, и обязательно сообщить, как мы прошли консульскую проверку.
Когда я вспоминаю эту историю, мне и стыдно, и весело.
Но я совершено уверена, что так Израиль сделал нам свою личную презентацию со всеми плюсами, минусами и чудесами.
